Красная Осень. Стихи 2010—2015 гг. Избранное, т. 2 - Людмила Козлова

И сыт, и пьян – живее всех живых!

Когда одним мизинчиком в содоме,

То и хозяин – не хозяин в доме.

Спроси его, где денежки лежат?

Они зарыты в праздничную пиццу,

А пицца – выпекалась за границей

из ядовитых мидий и ежат.

Свиной порядок – вот закон содома.

Хозяин кровью не марает дома.

Чужой придёт – повсюду кровь и грязь.

Ему и день и ночь, а всё – кладбИще!

В пустых мозгах разбойный ветер свищет —

Рогатый ферт,

Свинец,

Погибель-князь.

Санкции

На радостях говяжьи туши

Растут в цене, ну, хоть убей!

Пророк Матвей торгует грушей,

На рынок тащит голубей.

Всё дорожает, друг-приятель,

И вздорожать ещё не прочь,

Но рад партийный обыватель

Производителю помочь.

То наш ответ с большим приветом

На европейский аусвайс.

И одобрительно с портрета

Крымнаш приветствует Чубайс.

Он наш, сознательнейший архи,

Такой простой, КАК ТЫ – точь-в-точь!

Он шёл геройски в олигархи,

Чтоб нашей Родине помочь!

Мы любим наших олигархов —

Патриотичных пареньков,

чья жизнь, друзья мои, не сахар,

В тисках финансовых оков.

А между тем, говяжьи туши

Критиковал в трудах Тацит.

Пророк Матвей торгует грушей,

Да и картошка – дефицит.

Дзен

Великий Будда определил: любое дело —

пустой избыток.

Жизнь – воробьиная песнь смертника

в Саду Пыток.

Мир создан из ничего, создан давно и зря.

Успевай рассмотреть себя,

пока не взошла заря.

Дзен – искусство познать себя,

пока не выгорел изнутри.

Не говори ничего, не говори.

Не нужны слова, мелодии —

только дождя шорох,

Только сердце – горючий порох,

Выжигающий изнутри.

Дзен – самозваная капля дождя,

выговаривающая

«умри!».

Зонг*

(Голос рабыни – 2015 или Атлантида – наш дом)

* «Зонг» или «Невольничий корабль» – картина Уильяма Тернера, на которой изображён терпящий крушение во время шторма невольничий корабль. Хозяева сбрасывают связанных рабов в океан, освобождая трюмы, чтобы спастись самим. Картина 17 века до сих пор остаётся символом цивилизации планеты Земля.

Меня влекло туда, где за стеклом

Вскрывался день, обременённый тайной,

Где всё цвело, взрывалось и текло,

Где Вера Странствий трогала чело,

И шторм гудел над миром не случайно.

Пришла пора меняться и менять,

Достать из-за картины новый ластик.

Пришла пора незнанье применять

И отменять бетон и стеклопластик.

Я погружаюсь, друг мой, в океан,

В глубины шторма, ветреные сонмы.

Сливаясь воедино Инь и Ян,

Меня рождают заново бездомной,

Свободной, одинокой, золотой.

И я плыву, пророчица Царь-рыба,

Одаренная Божьей немотой,

В подводном царстве

царственных Карибов.

Несёт меня Божественный поток —

Солёная, но бережная сила.

А кто-то скажет – видно, Бог жесток.

Но я об этом именно просила.

Там, на картине, пусто и светло —

В руке Архангел держит

тонкий ластик.

Душа пробила ломкое стекло

и позабыла жесть и стеклопластик.

Но одного понять мне не дано —

Зачем по кругу странствует планида,

И Атлантиды терпкое вино

На дне похоронила Артемида?

Я не спрошу намеренно, друг мой,

Зачем в песок и камень пали гунны,

Ведь я плыву туда, к себе домой,

Где под ногой мерцает

жемчуг лунный.

Эпоха Лейрус квинкестриатус

Человек в летаргическом сне

и не выйдет из комы.

Надвигается мир потепления,

мир насекомых.

Синий дождь на высоких ногах

через горы шагает —

День, неделю и месяц шагает, и два.

Наступает вода.

Наступает эпоха другая.

Что ж, готовься – тебе пригодится

твоя голова.

Мир изменится, друг мой,

до атомов и до ионов,

Динозавры проснутся

сквозь времени каменный треск.

И в новейшие крылья обрядится

род скорпионов —

Их фантомное облако

станет кошмаром небес.

***

Познакомьтесь —

Лейурус Квинкестреатус,

скорпион красавец, киллер,

Укус в миллион ядовитых промилле.

Невозвратный, безжалостно строгий —

Выточен точной копией бытия.

Членисторукий и членистоногий —

Киллер-красавец и судия.

Однажды Лейурус взлетит

над планетой!

Видишь,

как яростен жала мрак.

Киллер крылатый

страшнее любой кометы.

Что-то с планетою нашей не так.

Никому не рассказывай это

Семечко Времени однажды травинкой взошло,

Расцвело Васильком

поднебесного цвета.

В его колокольцах – Добро и Зло.

Умоляю тебя —

никому не рассказывай это!

В его колокольцах – Жизнь и Смерть,

Любовь, Ненависть, Бессмыслие, Мука.

Ничего в этой Жизни не нужно уметь,

Потому что Жизнь —

живородящая сука.

Просто родился, учился, жил,

Просто исчез – слово такое: «умер».

Душу выматывал и, всё-таки, сокрушил.

Вот и замолк твой щенячий старательный зуммер.

Вот и состарился Времени Василёк,

Отлетели его поднебесные колокольца.

Успокоился, упокоился,

в землю песчинкой лёг.

Кобра Смерти сомкнула

стальные узорные кольца.

Где он, твой синий волшебный

живой Василёк,

Любовь, Ненависть, Бессмыслие, Мука?

Только и всего – в землю сырую лёг.

Слышишь, вокруг тишина —

Ни ветерка!

Ни звука!

Биоробот

Каркас телесный – биоробот —

Танцует зомби-тарантеллу.

Жесток и беспощаден опыт

Души, вмещённой в кокон тела.

Она, пленённая от века

В тисках костей, в скафандре кожи,

Должна исправить человека.

Эксперимент бессмыслен, ложен!

Смирись, Господь, оставь гордыню —

Разъедини несовместимых:

Не помещается святыня

В пределах мнимых.

Я – потребитель!

Мы добрались до сладостных времён.

Я сам себе – стратег-наполеон.

Я сам себе – творец-домохозяин.

Я сам, один! Я – город и район!

Я солнцелик, велик и осязаем!

В окрестном мире – прах, песок и тлен,

И там никто пока не встал с колен.

И все они, конечно, не у дел.

Я сам – король

в алмазном королевстве.

Ну, может быть, я где-то перебдел,

зато на ужин

есть

сосиска в тесте!

Вот оно, счастье!

Жизнь – это вместе есть сыр,

Ты – Мышка, я – твой Батыр!

Имеющий уши да услышь —

Предскажу будущее, окажу честь.

Встретишь единомышленника, Мышь,

Станете вместе сыр есть.

И не будет лучше вас едоков,

И не будет Любови сильней-вкусней.

Все остальные – мир чудаков,

Не видят жизни, не знают о ней.

Жизнь – это вместе есть сыр.

Привет, моя Мышка!

Привет, Батыр!

Пить вредно или пленённые требухой

Мохнатые, пузатые, тигриные

Мелькают осы в тачках за окном.

Миазмами убойного зарина

Вписался в листопад запойный гном.

Сивушным перегаром переполнен,

Взлетел вонючим шариком в зенит.

Воздушные его кидают волны,

А он, не знамо чем – звенит, звенит.

Вот так и улетел в просторы неба,

Хотя – кому он нужен там бухой.

Была картинка зла и непотребна —

Таков итог пленённых требухой.

Коммерческая зона

Некоторым, мнящим себя великими

Сметая травы хилого газона,

Косец косит под внука всех чертей.

О, город – алетейя алетей,

Свободная коммерческая зона!

Здесь каждый отличиться норовит —

Товаром сделать даже пару строчек.

О, я – прозаик, царственный пиит!

Любой мои труды прочесть захочет.

Куда спешишь, пучинный таракашка,

Незнамокто, прелестник, червослов?

Не просто мелок – мелочен улов

И жалок, словно драная рубашка.

Гордыня, брат,

весьма прельстива лягва —

Фасад, фасад, реклама – бесов дар.

Испей-ка из копытца – «Злато-аква»,

Залей содомской жадности пожар!

Катунский Джон Леннон

Дебют в Катуни Бирюзовой

(О, эпохален сей дебют!)

Фанатам рОковых тусовок

Маэстро Леннона дают.

Прекрасен мрамор плащаницы,

Вполне естественен Христос.

Там диск виниловый струится,

Там жук ползёт, торгуют пиццей —

Культурный уровень подрос.

Уютно необыкновенно,

Но промах скульптор допустил —

Похож на Сноудена Леннон.

Похож, ну, просто нету сил!

Вот так на фоне горной пиццы

Христос и Сноуден навек

Смогли легко соединиться.

Лишь стоит чуть подсуетиться,

Всё может русский человек!

Бийск

То ливни бьют,

то жарит солнцебог.

Кержацкий град

лежит в торговой коме.

И каждый, кто до нитки не промок,

Люля-кебабом млеет на пароме.

По берегам ристалища осок,

Русалка завораживает лето.

И всякий обыватель, если б мог,